ЕВРЕЙСКИЙ ТЕАТР В РОССИИ. 1876 - 1918
ЕВРЕЙСКИЙ ТЕАТР В РОССИИ. 1876 – 1918
Профессиональный еврейский театр возник в середине 1870-х гг., намного позже, чем национальные театры некоторых других народов.
Основателем еврейского театра считается А. Голдфаден (лето 1876), хотя на эту роль претендовали и другие. В том числе А.-А. Фишзон, впервые вышедший на сцену в октябре 1875 в Бердичеве. (См.: «Первая профессиональная еврейская труппа»). Вскоре этой небольшой труппе А. Голдфаден предложил присоединиться к нему для организации труппы в Румынии. Поначалу труппа работала в Яссах, где в местной газете о ней писал М. Эминеску. На зиму 1876 переехали в Галец, весной 1877 – в Бухарест. После окончания войны с Турцией (1878) труппа поделилась – часть осталась в Румынии, остальные уехали в Одессу. Успехи выступавших в Одессе были таковы, что весной 1879 сюда приехал А. Голдфаден и вновь возглавил труппу.
В марте 1880, после того, как труппа А. Голдфадена уехала на большие гастроли по России, из Румынии в Одессу приехала труппа под руководством режиссера З. Могулеско, которую вскоре возглавил драматург И.И. Лернер. По примеру этих трупп в разных местах России стали возникать другие еврейские театральные коллективы – Е. Халаная, Крико, Я.С. Гартенштейна, драматурга Н.М. Шайкевича, актеров, стремившихся к самостоятельности – Я.В. Спиваковского, Я. Адлера, Д. Кеслера, М.Г. Финкеля и др. В своих воспоминаниях А.-А. Фишзон пишет, что во всех этих труппах работало уже около 60 актеров. Основу репертуара составляли пьесы А. Голдфадена.
В 1883 представления на идише были запрещены со следующей формулировкой: «По распоряжению товарища министра внутренних дел генерал-лейтенанта Оржевского воспрещается вообще давать впредь театральные представления на еврейском наречии. Оказалось, что именно представление некоторых пьес на этом наречии, хотя прежде и разрешенных, ныне представляется весьма неудобным». Большинство драматургов, антрепренеров и актеров вынуждены были покинуть Россию. Благодаря им театр на идише распространился в Европе и Америке.
Только в 90-е гг. XIX века стали вновь возникать небольшие еврейские труппы. Они колесили по черте оседлости, кочуя по местечкам и небольшим городам, стараясь как можно меньше привлекать к себе внимание властей. Ситуация, в которой оказался театр на идише, была парадоксальна и своего рода единственна в истории мирового искусства. Нигде ни в какие времена, театрам не запрещалось играть на родном языке. Чтобы возродиться еврейский театр вынужден был стать «немецким». Но играли не на немецком, а на какой-то смеси языков более или менее похожей на немецкий и в то же время понятной еврейским зрителям. Подчас на спектакли местной администрацией засылались «немцы», которые должны были следить, чтобы актеры не играли по-еврейски. Чаще всего, мало понимая из происходящего на сцене, они запрещали представления. Это создавало массу недоразумений, запретов и проч. Потому труппы предпочитали местечки и малые города, где меньше было «начальства» и не всегда находился «немец», и можно было играть на идише. Но в цензуру все равно посылались тексты пьес, переписанные на немецкий язык. «Переводами» или «переделками» на немецкий занимались в основном сами антрепренеры, подчас переписывая тексты на своих актеров. Поэтому существует множество вариантов одних и тех же пьес.
В этом «переделывании» было и некоторое благо для театра. Антрепренеры, набив руку, стали сочинять оригинальные пьесы. По многим художественным параметрам они уступали пьесам профессиональных драматургов, но давали прекрасный актерский материал для себя и своих ведущих артистов. Их пьесы пополняли и разнообразили довольно скудный репертуар, несколько отличали одну труппу от другой. В ту пору в России не осталось еврейских драматургов. Поэтому труппы играли те же пьесы, что и в 80-е годы. Изредка доходили новые пьесы А. Голдфадана, И. Латейнера и Н. Шайкевича.
Поначалу труппы были малочисленны, актерам приходилось играть по две-три роли в одном спектакле, причем в разных амплуа. Хороший актер должен был обладать неплохим голосом, хорошо двигаться, то есть танцевать, иметь драматический и комедийный (в особенности последний) дар, так как комедии и оперетты составляли основу репертуара любой труппы. К концу XIX века в России насчитывалось уже около десятка «немецких» трупп, игравших еврейские пьесы. Кочевали по всей черте оседлости труппы Я. Спиваковского, А.-А. Фишзона, М.М. Мишураты, А.Г. Каминского, А.Г. Компанееца, Н.В. Дашкевич, Н. Эйдельмана и др. Наиболее окрепшие стали постепенно приближаться к большим городам, и прежде всего – к Одессе.
Более других приложил сил для возвращение театру родного языка А.-А. Фишзон. Несколько лет он писал ходатайства в святейший Синод и Сенат, но ответов не получал. В наезды свои в столицу ходил по инстанциям. Отчаявшись, в 1904 году, он послал письмо на Высочайшее Имя, в котором писал, что еврейский театр наравне с русским «преследует просветительную цель» и «дерзал… молить Императора» «да повелено будет разрешить нам исполнять пьесы репертуара еврейского театра на близком и общедоступном пониманию еврейской массе – еврейском жаргоне». В 1905 Фишзон получил ответ, в котором ему, а, следовательно, и всем остальным труппам, разрешалось играть на идише пьесы, прошедшие цензуру. Труппы стали именоваться «еврейско-немецкими».
Э.-Р. Каминская первой ввела в еврейский театр западноевропейскую драматургию. В СПб она сыграла «Медею» Ф. Грильпарцера, вскоре в ее репертуаре появились «Ради счастья» С. Пшибышевского, «Нора» Г. Ибсена и «Родина» Г. Зудермана; в Америке она выступила в «Даме с камелиями» А. Дюма-сына.
Другой вершиной в истории российского еврейского театра стал Художественный театр П. Гиршбейна. Он делал ставку на новую драматургию, свою, естественно, Ш. Аша, Д. Пинского.
И самым действенным в выживании в 1910-е годы стало массовое обращение к оперетте. Не той, что играли раньше – комедию или мелодраму со вставными номерами пения и танцев, а европеизированной, легкой и искристой, которая хлынула из Америки.
Некоторые труппы, называвшиеся раньше «опереточно-драматическими», отбрасывают вторую часть названия.
В то время, как большинство трупп было озабочено материальным выживанием, другие перед собой ставили совсем иные задачи. В 1908 году в Белостоке небольшая группа молодых любителей во главе с преподавателем иврита Н.Л. Цемахом задалась целью содействовать со сцены возрождению иврита. Для начала поставили несколько несложных одноактных пьес. В 1912 уже со спектаклем по пьесе О. Дымова «Слушай, Израиль!» «Передвижная труппа под управлением Н.Л. Цемаха и В. Ницберга» совершила турне по Северо-Западу России. С 1913 труппа стала называться «Габимой».
В 1912 И. Кацнельсон создал театр «Габима Гаиврит». Он перевел и поставил «Уриэля Акосту» и пригласил двух еврейских актеров Р. Заславского (Уриэль) и В. Зильберга (Де-Сильва). В остальных ролях выступали любители, знавшие иврит. С этим спектаклем труппа объехала многие города черты оседлости, в каждом давая по одному, реже – по два, представления.
1-ая мировая война внесла новые коррективы в жизнь театра. Если раньше труппы спасались тем, что играли будто бы на немецком языке, то теперь немецкий был запрещен, а заодно и идиш. за его схожесть с немецким. Некоторые труппы стали переходить на русский. Здесь лидерство принадлежит труппе Я. Гузика.
С беженцами из западных губерний черта оседлости как бы расползлась, и труппы стали гастролировать в городах, в которых никогда не бывали. Так еврейские театры гастролировали в Саратове и Козлове (1915), Царицыне, Самаре и Пензе (1916), Астрахани, Екатеринбурге, Перми, Рыбинске, Вологде, Томске, Иркутске (1916).
Революция нанесла мощный удар по старому театру на идише. Некоторое время в России еще бродили частные антрепризы, но вскоре они были закрыты, и многие антрепренеры, режиссеры и актеры пополнили зарубежные еврейские труппы.
Автор статьи – Евгений Биневич
